Айвану предстояло сопровождать экспертное оборудование прямо до Багдада. Это значило, что ему придётся пересечь пол-Ирака с военным конвоем, а его коллеги за пару часов и в относительном комфорте доберутся туда на вертолёте. Конечно, плестись по арабским дорогам опаснее, зато интереснее. Ждать оставалось недолго — война уже вовсю кипела на ближних подступах к иракской столице. Однако именно эта неопределённость последних дней комкала всю деятельность — когда выходить то? Послезавтра? Через десять дней? А вдруг и тогда столицу не возьмут? Поэтому никто точных планов не строил, готовясь в любой день прервать проводимую работу, в основном аналитическую, бумажную и поднадоевшую. Когда военные не могли уделить экспертам внимания, то вообще выпадали паузы относительного безделья. Эксперты такие ничегонеделания в шутку называли «технологическим перерывом». В один из таких перерывов Ваньке позвонил Прем Сингх.
— Хай, доктор Айван! Сильно занят?
— Привет, доктор Сингх! Да, так занят, что уже глаза болят телевизор смотреть, да бока ноют на кровати валяться!
— Вот завидую! Слушай, а ты бы мне помочь не смог? Чисто профессионально — не смог бы денёк у меня поработать? С меня Пентагон срочный отчёт потребовал по арабам из 72-х «Тэх», по «Липстику» и «Пинк Спрэю». Придётся «холодный пузырь» надувать. Ну а тебе надо будет вместо меня одного солдатика вскрыть. Небоевая смерть — в Ефрат на тягаче свалился и утоп. Элементарный несчастный случай. Можешь на протоколе вскрытия написать номер своей лицензии, а уж заключение я сам подмахну — тут я всем трупам начальник. Напишешь, а? К сожалению, за «фри» — за бесплатное спасибо.
— Помочь рад. Но какой такой «холодный пузырь»? Прем, я ничего не понял. Lipstick, pink spray... Какая «губная помада»? Какой ещё «розовый дезодорант»?
— Приезжай, увидишь. А-а-а, тебе одному нельзя! Тогда посылаю за тобой своих двух бойцов на «Хамви» (военный "Форд-Хаммер").
По инструкции экспертам запрещалось передвигаться в одиночку даже на такси. Посидев ещё немного в номере, Айван решил подождать военных в холле. Подчинённые подполковника Сингха где-то задерживались, и Ванька коротал время, листая арабские журнальчики. Скучное дело. Наконец подкатили. Айван залез в машину, и ему стало не по себе — в картонных ящиках лежали плотно упакованные, свернутые привычными треугольничками звездно-полосатые флаги. Не бывает сентиментальных судмедэкспертов, но тут проняло. Солдаты увидели Ванькино смущение и улыбнулись:
— Да это мы из своих запасов в части раздаём. Сингх приказал полторы тысячи оставить, а остальное отдать в войска. В смысле, для живых. В смысле, для поднятия морали. А нам на гробы столько не надо!
— А я уж грешным делом подумал, потери большие. Вот и Сингх помочь попросил... Ну, думаю, зашивается ваша служба, видать, плохи дела на фронте!
— Да глупости! Пока, слава Богу, работы у нас мало. Это у Сингха много, но чёрт его знает, чем он там занимается. Наукой какой-то...
На КПП уже звонили, на Айвана готов разовый пасс-пропуск. Подполковник Сингх встретил Ваньку на пороге. Выглядел он весьма уставшим. Жалится, что «спецвопросы» совсем его достали, кратко коснулся заинтересовавших его сугубо научных тем, мельком упомянул новые организационные проблемы его службы военного времени. Поспрашивал о советском афганском опыте, который Ванька знал исключительно из «устных преданий» русских коллег да кое-каких лекций. Прем Сингх только покачал головой, советская организация судебно-экспертного дела военного времени в пустынных условиях ему явно не понравилась. Быстро показал своё хозяйство, занимавшее небольшую двухэтажную постройку. Похоже, когда-то тут был склад или какая-то мастерская, но за месяцы ожидания войны её основательно переоборудовали в неплохую лабораторию. В секционных — кафель, предсекционная — с рентген-аппаратами, большой пост-секционный юнит; лэбы для микроскопии, токсикологии, гистохимии, биохимии и иной химии; стационарные холодильные помещения с бальзаматорской и ритуальной комнатами — всё как в весьма солидном госпитале, на массовый поток трупов явно не рассчитано. Отдельный прекрасный отдел CSI. Си-Эс-Ай — это crime scene investigation — исследования вещдоков и вообще места преступления, правда, у Сингха это называлось не преступлениями, а сценой боевого поражения. В отделе имелся баллистический стенд, куча персоналок для компьютерного моделирования сцены, аппараты выявления химических миркоследов и спектрографы нескольких типов, аппарат атомной масс-абсорбции, ICP-OS, GDMS и FTIR (экспресс-анализ изотопного и химсостава чего угодно, имеющего материальную природу), новейшие сиквенсеры (автоматизированные установки для ДНК-тестирования) и много чего другого.
Ну ладно, пора ставить «двойной пузырь». Солдаты достали большой рулон и в минуты раскатали его по земле — получилось что-то вроде сдутой гигантской надувной игрушки. К специальному рукаву подсоединили кондиционер с небольшим вентилятором и подали воздух. Распластанный материал превратился в хорошую палатку округлых форм. Внутри всё же жарковато, но в общем вполне приемлемо. Вход через специальный тамбур, затрудняющий отток держащего формы воздуха. Это и есть «первый бабл» или «внешний пузырь». Внутрь внесли аналогичный, но меньший рулон, а к рукаву прицепили специальный кондиционер-холодильник с устройством осушения воздуха. Если воздух не сушить, то даже в Аравийской пустыне с потолка будет капать, а ночью вообще всё пойдёт ледяной коркой. Включили компрессор и в минуту получили внутри первого пузыря второй — «холодный бабл». В большом пузыре тоже стало прохладней. В сумме — прекрасное помещение для полевой судмедэкспертной лаборатории — секционная с холодильником внутри неё. Быстро расставили разборные столы и холодильные полки. Всё готово, сейчас должен прийти спецтранспорт с «иракским материалом». Понятно, что таким же образом можно в минуты развернуть любой госпиталь передней линии, где вместо холодильника будет, например, стерильная операционная. Однако «пузыри» особой любовью не пользуются, это — мера исключительно быстрого реагирования на случай большой войны. В более стабильных условиях предпочитают стационарные постройки или даже старомодные палатки.
Наконец невдалеке сел «Чинук», и из него стали выносить трупы. Пожалуй, не меньше двадцати. Скоро сел второй такой же вертолёт и опять без пассажиров — его пол тоже был завален трупами. Трупы свежие, но не в привычных бади-бэгс (герметичных мешках на молниях), а просто завёрнуты в пластиковую плёнку. Все тела — в жутких лохмотьях из остатков формы иракских гвардейцев. Кто-то пошутил: хорошо, что, мол, прессы поблизости нет, сейчас бы точно истерику подняли насчёт «сокрытия потерь». Ванька подошёл к одному телу — нет, стопроцентно это никакое не сокрытие. Это точно спецтема Према Сингха — труп, хоть и сильно обезображенный, но явно арабский. Ничего подобного Ване не приходилось видеть за всю историю его работы. Казалось, что какие-то неведомые полчища очень мелких хищников вгрызлись в человеческое тело, тут и там повырывав мелкие кусочки, местами до костей. Сама кожа, где такая осталась, сильно обожжена, глаза лопнувшие, волосы опалены по самую линию каски, а танкистские мягкие шлемы порой просто прожжены насквозь, кое-где через дырки видна обугленная черепная кость. У каждого вываливается большой опухший язык, весь в кровоизлияниях, местами с разрывами и обожжённым кончиком. Чёрти-чё, лопнул язык, что ли? И щёки висят лохмотьями, но на то, чтобы кто-то повырывал, не похоже — похоже, что от какой-то непонятной силы сами полопались да размочалились. Глупость какая-то. Ваня потрогал горло — на месте щитовидной железы находился какой-то хлюпающих мешочек. Надавил на грудную клетку — скрип да скрежет поломанных ребер, в грудной полости заплескалась жидкость.
— Прем, это у тебя первый раз такое?
В ответ Сингх даёт короткую лекцию:
— Айван, не шути, мне такое пачками подвозят. По всему Ираку сейчас специальная команда разыскивает Т-72 с навесной динамической противокумулятивной защитой, чтобы испытать кое-какие новинки. Ну, а что после такого испытания получается, и есть моя, точнее, пентагоновская спецтема. Этой штуки я в глаза не видел, да, похоже, что она пока даже без названия, но с кодовым именем — «Розовый Спрей». Это то, на что ты «дезодорант» подумал. Боеприпас такой комбинированного поражения: использует детонацию динамической защиты в свою пользу, потом делает малюсенькую дырочку в броне, а потом умудряется в эту дырочку чего-то напустить, что такое вот с телами получается. Чёрт его знает, но срабатывает всё за мгновение. Ну, а «Липстик», «губная помада» — это вообще сверхмалый урановый припас к крупнокалиберным пулемётам, крупнокалиберным снайперским винтовкам, ну и к лёгким авиационным пушкам или пукалкам от «Брэдлей». Хотя и экспериментальные танковые снаряды с «Липстиком» тоже есть. Короче, чтоб любая наша стреляющая техника могла уверенно поразить любой танк. Идея в разработке, результаты пока раз на раз не приходятся. Они там постреливают, ну а мне надо, кто как сдох описывать. Эксперимент в боевых условиях самое лучшее дело — надоело им свиней в форму одевать, да по танкам в Неваде изводить. Что там за танки? Старые списанные «Шерманы». А тут всё в реале, вот недельку покопаюсь и отправлю всю эту экспериментальную кучу на захоронение обратно на иракскую территорию. Прах к праху на земле предков, ещё хорошо, что муллу звать не требуют.
— А чего названия такие чудные?
— Достал ты меня со своей любознательностью, пойдём файлы покажу! А то я чувствую, ты пока не угомонишься, к своей работе не приступишь. А у тебя не мой тяп-ляп, у тебя американский солдат-утопленник на столе два часа дожидается, и уже час как капитан Ми-Ай тебя матюкает (MI — military investigator, следователь военной прокуратуры или трибунала) Пошли быстро, времени нет!
Подполковник Сингх повёл Ваню к моргу, по пути остановившись у закопчённого танка Т-72. Надо же, науки ради и такое сюда притащили. Прем сказал, что это утром притащили, такие «вещдоки» у него долго не задерживаются — как притащат второй танк, так сразу грузят их на «Галакси», и по воздуху — в Америку, а там уже спецы по железу-технике проводят свою экспертизу. По одному такой металлолом отсылать — полупустой самолёт гонять, поэтому ждёт себе железный покойник попутчика. Раз сегодня трупы из мяса и костей, завтра, значит, и мёртвая техника будет. Ванька откинул полог и посмотрел на танковую башню. Да-а, добрых две третьих навесной динамической защиты сгорело, не пойми каким образом. Сзади и чуть сбоку башни маленькая дыра воронкой сантиметров 8–10, сужающаяся конусом в ровное отверстие внутрь танка, ну сантиметр-полтора в диаметре. На работу простого кумулятивного заряда не похоже, на бронебой совсем не похоже. Похоже, что кто-то подогнал к танку сверлильный станок с толстым коническим сверлом-фрезой и, не торопясь, выскреб такую вот дырку. Ну, а потом в эту дырку не то выстрелили, не то что-то кинули. А это что-то внутри танка взяло и взорвалось: по краям отверстия направление заусениц — строго изнутри наружу.
— Айван, хватит тебе голову ломать! И ты, и я тут хрен чего поймём — всё «классифайд», секретно. Припасы в специальном ящике-чемодане с охраной возят. Охраняют похлеще, чем доставку брильянтов в национальный алмазный депозитарий. Лётчику велят в самолёте сидеть, пока ему эту штуку под крыло цепляют или пока неизрасходованную не отцепят. Даже механиков не подпускают. Пошли лучше кино покажу — посмотришь «розовый распылитель» в работе! Мне один летун по секрету свой DVD (диск с видеозаписью) скопировал. Его самолёт был вооружён обычными «Хармами» да «JDAM-ами», но по ситуации пришлось в оптической наводке поработать для парня с «Пинк Спрэем» на лапах. А секретчики лоханулись, его комп не тронули — не дошло, что картинка на два самолёта писалась. Теперь у нас это хит сезона, можно катать рекламой в Аль-Джазире: «Пинк-Спрэй — тотальное средство! В секунды изменит Вашу внешность и навсегда избавит Вас от всех проблем!»
— А что там с требухой у поражённых?
— Айван, а что там может быть? Лёгкие — тряпки, бронхи обожжены, из печени-почек-селезёнок — паштетный фарш. Мышцы — тоже фаршмак. Даже кишки на сосиски не пойдут — в дырках. Чёрт его знает, как эта штука внутри танка работает. С «Липстиком» проще — там урановая шрапнель с шашлыком. В смысле, смерть от комбинированных факторов: воздействие сверхвысокой температуры и множественные осколочные ранения от остатков разорвавшегося бронебойного элемента и вторичного осколка из выбитой брони и фрагментов интерьера. Труп, как дикая утка из костра после охоты — вся горелая, и полно дроби. Никакого отличия «липстика» от обычного уранового бронебойника нет, ты такой дряни ещё насмотришься. Из всей экзотики — взорвавшиеся черепа. Как пространство внутри танка нагреется до тысячи по Цельсию, так башка и не выдерживает — мозги в пар, вот и рвёт черепуху на кусочки, как яйцо в микроволновой печи. Ещё забавно, как из обычного пулемёта «губной помадой» танк пополам режут, прям как автогеном или каким оружием инопланетян из фантастического фильма. Но тут уж извини, у меня такого кина нет, а у кого есть, тот не даёт.
Зашли в офис Сингха. Тот повозился с минутку у своего компа, а потом показал на дверь в коридор и заговорил шёпотом:
— Айван, пойди выглянь, где тот инвестигейтор сидит и чем он занимается. Ну тот, что будет на вскрытии у твоего солдатика. Хрен его знает, что за мужик! Зайдёт ещё, а мы тут самовольным просмотром секретной информации занимаемся. Докажи потом, что добыли это левым образом исключительно ради фана. Попадётся дурак, так и под трибунал подведёт.
Следак-капитан лежал на диване в комнате отдыха и спал, положив под голову свой дипломат. Рядом на полу валялись белые подушки с рюшечками, маленькие, плоские, жёсткие и пахнущие чем-то смолисто-терпким. Явно из новеньких гробов, вот офицер и побрезговал. Ну спи, спи: мы тогда до вскрытия и кино посмотрим, и кофе попьём. Зарядили кофеварку, поставили диск.
Смотреть весь диск муторно, «листали» кусками. Довольно нудное начало: палуба авианосца, береговая линия, дальше — песок, овраги. Снимается с лазерной коррекцией фокуса, увеличение порядочное, но из-за 13-километровой высоты, на которой идёт пара Ф-18, видно не очень чётко. Камера почти не снимает несущуюся размазанную землю под самолётом, а автоматически прыгает по курсу с одного объекта на другой. Наконец летун нашёл 72-ю «Тэху», всю обвешанную кирпичиками взрывчатки — явно контрабандная новая динамическая противокумулятивная защита, редкая находка, таких танков было крайне мало. Самолётная пара долго крутилась вокруг танка, просматривая дороги, вымеряя расстояния для лучших путей эвакуации. Потом трепались с «землёй», выясняя, что следует делать: просто грохнуть этот танк или испытать на нём новинку. Земля колебалась, боялась, что после поражения арабы унесут трупы. Летуны стали нервничать, скоро выходить из района на дозаправку. Предлагают своё решение: если добро на «Пинк-Спрэй» не дадут в течении пяти минут, то тогда на танк сбросят обычную JDAM, и от него останется один металлолом в радиусе полкилометра — это одна из самых мощных из самонаводящихся бомб.
Земля всё же надеется, что к ночи сумеет эвакуировать битый танк в неприкосновенности. Для этого требует использовать все тяжёлые припасы, чтобы район вокруг «эксперимента» основательно побить, подчистить от людей. Для этого Ф-18 с «Пинк-Спрэем» снижается до 5 км и сбрасывает на окопы вокруг танка однотонную кассетную бомбу, что висела у него под брюхом, а второй Ф-18 идёт ещё ниже и обрабатывает бункера-фортеции своими тяжёлыми JDAM-ами. Периодически они ловят оптикой свой танк — тот ещё глубже залез в капонир, один араб с его башни из крупнокалиберного пулемёта по самолётам даже стрелять пытается. А вот тут летуны сработали не совсем по правилам — обоим следовало уйти за три с половиной километра, а потом построить пару на «прямой килл» — на верное убийство. Но самолёт, что отбомбился тяжёлыми бомбами, был на малой высоте и уже имел прекрасную картинку с подсвеченной целью. В секунду решили воспользоваться такой возможностью, и второй Ф-18 выпустил свой «Пинк-Спрэй» по лазерной дезигнации товарища. Ну а товарищ в свою очередь заснял на своё кино выстрел друга. Съёмка на малой высоте, да ещё приближенная мощной оптикой, получилась как в Холливуде — видны даже мелкие детали. А ещё прикольней этот секундный момент смотреть «по фрэймам», компьютерный аналог покадровому просмотру. Откуда-то сбоку и сверху подлетает небольшая ракетка со смешными крылышками. Буквально за несколько метров передняя часть ракетки отделяется, вроде раскалываясь на кусочки, и с ускорением подлетает к танку. Как она взорвалась, не видно, но видно, как сдетонировало порядочно кирпичей динамической защиты. В этот момент вроде бьёт вторая часть. Взрыв опять очень маленький, а через секунду на месте взрыва вырывается не то пар, не то капельки. Нечто похожее на большой пшик аэрозольного баллончика. Автоматическая камера дезигнатора отдельно умудрилась сделать пару высокоразрешающих снимков этого места. На них танк почти не горит. На первом снимке отчётливо виден цвет выброса — он розоватый. А вот на втором снимке уже никакого выброса нет, зато видно пятно на песке, клином идущее от танка. Такое чувство, что это маленькие капельки. Подполковник Сингх закрывает видеофайл и показывает более качественные фотографии, снятые уже на земле технарями-эвакуаторами. Танковый бок и песок действительно опрысканы капельками крови, вырвавшимися из дырки-раструба, проделанной в броне новым боеприпасом. Ну, если это не кровь, то биологический гомогенат — измельчённое нечто, недавно составлявшее человеческие тела. Отсюда и такое смешное название для бомбочки — «Пинк Спрэй» или «розовая пшикалка».
Что говорить, зрелище впечатляющее. Однако Сингх посетовал, что такие припасы вряд ли будут без особой нужды использоваться в локальных войнах. Если их и примут на вооружение, то им только один путь — на полки арсеналов на случай «а если по-серьёзному». Их и испытывают сразу в боевых условиях, чтобы затраты на стендовую пальбу сэкономить. Причина простая — кроме урана и взрывчатки, в них есть какой-то секретный конструктивный элемент из осмия. Осмий, пожалуй, самый удивительный из металлов: во-первых, это самое плотное вещество в природе (при меньшей атомной массе он гораздо тяжелее урана!); во-вторых, прочнее любой брони и большинства сверхтвёрдых сплавов; в-третьих, по тугоплавкости лишь чуть уступает вольфраму, самому жаропрочному веществу; а в-четвёртых... В-четвёртых, это — металл благородной группы, и цена его много выше золота. Вот вам и главная причина, почему такой серьёзный припас не будет широко использоваться там, где можно работать с не меньшим успехом чем-нибудь подешевле.
Ладно, заболтались. Сингх выключает компьютер с намёком, что пора будить капитана-инвестигейтора и приниматься за работу. Ванька спустился вниз и потрепал спящего военследователя по плечу. Тот с явным неудовольствием проснулся и какое-то время бессмысленно моргал глазами, пока Айван представлялся и объяснял, почему именно он будет проводить вскрытие. Впрочем, кэпу было всё равно: дело казалось плёвым, и осложнений не ожидалось, и, видать, следаку очень хотелось по нему побыстрее отписаться.
Помощника-коронера у Айвана не было, всех забрал Сингх на своих арабов. Хорошо хоть солдатик-утопленник уже был раздет и лежал на столе. Пришлось самому сделать Y-образный разрез от ключиц до лобка, большим садовым секатором покусать рёбра и опилить циркуляркой череп. Ванька, как обычно, набрал пробирки с кровью и другими жидкостями на токсикологию, но как только вскрыл желудок, то ему многое стало понятным и без анализов: солдат был пьян и, видимо, поэтому свалился в воду на своём тягаче. Такой поворот событий следаку явно не понравился — значит, придётся крутить нарушение дисциплины в боевых условиях, а это куда более муторное занятие, чем несчастный случай. А ещё это значит, что надо с командирами потрепаться, а для этого в воюющую часть съездить. Совсем не то, что в Кувейте бумажки писать! Следователь брезгливо заглянул в желудок — там вперемешку со слизью плескалась непонятная жидкость ярко-голубого цвета.
— Доктор! Он что, коктейль «Голубые Гавайи» в местном баре под Нассирией умудрился заказать?! Не подают американские коктейли в Ираке! Плюс контроль командиров, трудно с собой бухло притащить. Да эта дрянь мне больше жидкость из наших сортиров напоминает, ну, голубой дезинфектант из выгребных ям.
— Сэр, а вы не побрезгуйте — понюхайте!
Айван зачерпнул желудочное содержимое специальным половником с мерными рисками, понюхал сам и сунул под нос капитану. Того чуть не вырвало. Он отшатнулся, однако запах уловил.
— Блевотой с чем-то мятным пахнет. Хотел сказать, воняет!
— Да, это обычный маусвош — жидкость для полоскания рта. Судя по запаху, скорее всего, ментоловый «Листерин». Абсолютно легальная и даже рекомендуемая в частях вещь. Состоит на снабжении как предмет личной гигиены. Мало кто из наших солдат знает, что в ней полно алкоголя, а этот вот «умный» оказался — раскусил секрет здоровья дёсен и профилактики кариеса. Сейчас померяю, сколько же он выжрал. Ого! С учётом всасывания, похоже, не меньше пинты, посчитай, весь флакон, ну плоский такой, что солдатам продают. Это будет около пол-литра виски или там водки, текилы. А в остальном ничего интересного: в лёгких — вода, и по другим признакам — классическая картина утопления. По пьяни. Ну всё — зашиваю, делаю анализ на концентрацию алкоголя в крови и моче и пишу протокол. Здесь всё ясно.
Однако написать протокол Айван не успел. В офис Сингха ворвался посыльный со словами: «Русского эксперта срочно требуют к генералу из Пентагона по неотложному делу». Ванька ничего не понял, никаких неотложных дел с генералами у него не было, да и в расположении он сегодня оказался совершенно случайно. Выторговав пять минут, он второпях надиктовал на магнитофон протокол вскрытия и бегом побежал к Сингху в его «холодный пузырь», чтобы кратко отчитаться и извиниться за неоформленный документ. В ответ Сингх только сочувственно пожал плечами, однако намекнул, что у генералов обычно долго не задерживаются, а поэтому компьютер с нужной формой он оставит включенным: протокол придётся всё же отпечатать, пустить через принтер и подписать согласно данному ранее обещанию. А там доктор Сингх уж как-нибудь отблагодарит.
Ванька вышел из «холодного пузыря» и неуверенно оглянулся, пытаясь отыскать машину, на которой придётся ехать к этому неизвестному генералу из Пентагона. Посыльный, рядовой солдатик, совсем молодой парнишка лет девятнадцати, понял Ванькино замешательство и уверил, что место, куда его вызывают, совсем рядом, и туда надо пройти пешком. Айвану такой вариант вполне понравился, ему нравилось бродить по войсковым расположениям и глазеть на полевой быт Американской Армии. Пошли вдоль «3-й Пустынной Авеню» — длинного ряда здоровых барачных палаток и навесных тентов-складов. Все проходы в частях Группировки имели шутливые, но вполне официально используемые названия. У Ваньки моментально пробудилось не в меру выпирающее любопытство с некими подсознательными реминесценциями, внезапно выплывшими из глубины памяти переживаниями о том, как сам был офицером, как бегал по частям. Но было это за некой гранью реальности — полтора десятка лет назад в канувшей в историю Советской Армии. Чтобы как-то скрыть своё состояние, а может, просто подчиняясь некоему рефлекторному стереотипу старого офицера, Иван начал с солдатом нравоучительную беседу. Он поведал ему случай, который сам только что вскрывал, пытаясь показать, что употребление алкоголя несовместимо с нормальным несением службы. О вскрытии солдатик слушал с интересом, однако Ванькины морализаторские потуги возымели абсолютно нулевой эффект. Прайвит-рядовой равнодушно пожал плечами и пренебрежительно хмыкнул:
— Ну да, сэр, красиво вы говорите. Тогда скажите мне, почему по нашим законам алкоголь разрешается только с двадцати одного года, а умирать за Америку положено с восемнадцати? Первое второго не вреднее! И правда ли, что гигиеническую полоскалку рта можно пить? В смысле бухать. И если можно, то только синий «Листерин» или любой другой? А то в нашей роте ментолового нет, а только обычный. Ну, коричневый такой «Листерин», что эвкалиптом воняет!
Вопрос Ваньку застал врасплох, тот пробормотал что-то дежурно-глупое о долге, чести и здоровье нации, а насчёт «Листерина»... Он сильно пожалел о своей болтливости, спешно прибрехав о страшной токсичности тимола, эфирных масел и других компонентов «полоскалок». Однако солдатик посмотрел на доктора Айвана с лёгким недоверием, похоже, тут уже сработала примитивная житейская логика: раз этим можно полоскать рот, то точно не отравишься, если немного пропустить вовнутрь.
Конец беседе наступил внезапно, как только свернули за угол. Там стоял здоровенный тягач с танковым трейлером — прицепом-платформой, на которой стоял битый «Абрамс». По трейлеру и рядом сновало около десятка военных всех чинов и мастей и трое каких-то людей в штатском. Особняком в этой группе выделялась парочка — генерал бронетанковых войск и такой же лейтенант, похоже, его адьютант. Появление Ивана на удивление всеми было встречено весьма живо. Генерал обратился к Ивану и торопливой скороговоркой стал объяснять суть дела:
— Эксперт Айван Доу? Ну наконец-то! Здравствуйте, какое счастье, что вы сегодня у нас очутились. Я только отчёт потребовал по битым Т-72 с динамической защитой, как мне говорят, там уже работает русский эксперт из какой-то конторы. А у нас тут такое дело... Ну, короче, без специалиста по России, похоже, не обойтись. Да, извините, забыл представиться: бригадный генерал Терри Хьюз, главный специалист Пентагона по бронепробиванию и начальник Рок-Айлендского Арсенала, что в Иллиное. Ну вам, как эксперту, моя шарага противотанковых боеприпасов должна быть хорошо известна. Так вот, согласно рапортам от командиров по месту и по нашему общему предварительному заключению, иракцами был использован совершенно новый переносной кумулятивный боеприпас типа RPG, но абсолютно неизвестного нам. Пожалуйста, помогите идентифицировать, что это!
Генерал протянул опешившему и абсолютно ничего не понимающему Ване тоненькую папочку с документами. Из документов следовало, что «Абрамс» с усиленой броневой композитной защитой новейшей модификации А2М1 с бортовым номером 70–2–14 под командой первого лейтенанта Джона Мак-Фарлинга был подбит из засады при форсировании канала под Багдадом. Место засады было выбрано крайне необычно — из глубины туннеля дюкера, где гранатомётчик засел в воде абсолютно невидимым для находящихся вокруг войск. Сопло гранатомёта было выставлено в специально проделанное отверстие в надводной части шлюзы, что позволило полностью скрыть начальную реактивную струю и обеспечить безопасность стрелка в малом пространстве. После единственного выстрела стрелок, скорее всего, просто поднырнул по течению под полузатопленную шлюзу и скрылся вместе с оружием, вероятно, воспользвавшись аквалангом с воздухообменом замкнутого типа (без пузырей). Единственным свидетельством подобного действия служит лишь показание пилота вертолёта, находившегося на воздушном патрулировании переправы — тот, вроде, видел чёрную ласту, мелькнувшую в мутной воде. Расчёт стрелка-засадника сработал: весь ответный огонь находящейся на берегу боевой техники был перенесён на плотину со зданиями канальных сооружений и стоящую перед ними пустую гражданскую автотехнику, оставленную там для блокировки. Такая ошибка в определении точки выстрела, вероятно, позволила стрелку благополучно скрыться с места засады, так как, несмотря на тщательные поиски с применением спецсредств и вызовом специалистов-подводников из корпуса марин-силз, ни тела, ни оружия, ни иных следов не найдено. Новизна применённого боеприпаса, тщательный выбор цели, высокопрофессиональное планирование засады и отход с применением сложных технических приёмов могут косвенно свидетельствовать о тестовом выстреле-испытании с вовлечением спецслужб третьей стороны.
— Ну, мистер Доу, что вы по этому поводу думаете?
— А что тут думать?! В федеральную «контору» сообщать срочно надо — «крота» ловить! Ну, если не «крота», то любую другую утечку!
Тут уже полное недоумение выразил генерал, видимо, абсолютно не въехавший в логику хода мысли Ивана:
— Позвольте, о чём это вы?
— Господин генерал! Уж не обессудьте, утечка должна быть в вашем ведомстве! А если не от вас, то тогда из любого офиса, что над вами!
— Что ещё за утечка? Какие-то непонятные и оскорбительные обвинения!
— Успокойтесь, пожалуйста. Я не хочу вас лично обидеть. Но давайте здраво посмотрим, как дело выглядит со стороны.
— А как оно выглядит?! Чем туману нагонять, дали бы знать, чем наш лучший танк через одно из самых защищённых мест так легко пробили. Командование обеспокоено! А остальное меня не колышет.
— Да, это очень серьёзно, согласен. Но меня ещё волнует такой маленький фактик: если это и вправду был боевой стенд-тест, ну в смысле испытание, то стрелка абсолютно не интересовали его результаты. Возможно, был другой, «спящий» наблюдатель на месте или спрятанная видеокамера, но это хоть и вероятно, но технически малорезультативно. Если, как тут намекается, это дело спецслужб третьей страны, то тогда результаты такого испытания могут быть добыты только агентурным путём. То есть мы же им сами суперпрофессиональный отчёт готовим! Надеюсь, боевую единицу 70–2–14 ещё в официальной открытой сводке потерь не провели?
— Нет пока. Вечером проведём.
— Не проводите ни в коем случае! Подайте спецсводкой только для своей узкой команды. То есть вы плюс ваш непосредственный начальник из Си-Эс-Пи (combat systems program manager at the U. S. Army Tank-automotive and Armaments Command in Warren, Mich.) как нижнее и единственное звено — и всё. Пентагону пока ни слова. Всех, кто вокруг этого танка сейчас крутятся, срочно под Эн-Ди-Эй (подписку о неразглашении), а в части придётся документ-пустышку подготовить о переводе этой битой единицы якобы целой и невредимой куда-нибудь подальше. Конечно, такая мера сокрытия временная: полно свидетелей поражения среди сослуживцев, да и по самому факту поражения информация всё равно скоро выплывет — экипаж уж сутки, как по госпиталям в Германии. Ладно, не будем сейчас голову ломать. Я думаю, к вечеру из «конторы» у вас уже спецпредставитель будет, он и разработает планы по информационному потоку и вообще всех дальнейших оперативных мероприятий, связанных с этим делом. Моя миссия маленькая — оповестить начальство, ну и технически помочь вам по возможности, правда, сомневаюсь, что от меня тут вообще хоть какой толк будет. Вы, похоже, не на того эксперта рассчитывали.
— Ну вот, теперь точно фебсы жизни не дадут! А на эксперта... На нужного я эксперта рассчитывал — на федерального эксперта по русскому вооружению. Вы же русский, я по акценту чувствую, что не ошибся! А тут шансы простые: 80% за то, что эта штука российского изготовления; 10% за то, что китайского; 5% за то, что индийского; 5% за то, что французского и ноль целых одна десятая, что чья-то ещё. Технически, например, итальянцы или шведы подобное тоже могут сделать, но тогда мне же первому такое изделие ещё в прототипе на блюдечке поднесут, потому что мой Арсенал — их главный покупатель. Вот вам и процентное заключение, в какую сторону ваш/наш предполагаемый «крот» стучать пойдёт. А вы, уважаемый эксперт, всё же хоть танк осмотрели бы!
Ваню самого раздирало залезть в танк. Похоже, генерал явно спутал принадлежность его конторы, и грех этим не воспользоваться. Не говоря ни слова, он вытянул из стоящей на краю платформы коробочки пару прозрачных одноразовых перчаток, из кармана извлёк цифровой диктофон и резво прыгнул к танку. Всё же Ваня имел кое-какое понятие о проведении осмотров подбитой бронетехники, поэтому со стороны в его профессионализме усомниться невозможно, во всяком случае пока дело не дойдёт до чисто технической дискуссии.
Ванька оперся на гусеницу у закопчённого пятна на том, что по американской терминологии называется «танковой юбкой». Ясно, что юбка для этого мифического припаса вообще ерунда, но взорвался он именно на ней. А вот дальше его «поведение» оказалось воистину удивительным — он по косой «проткнул» урановую бронеплиту главного халла, одного из самых толстых мест на корпусе. Дырка! Ну, странная такая дырочка, как прутиком в мягкой глине. Ванька попробовал туда засунуть мизинец. Палец не входил. Тогда Ванька попробовал всунуть туда свой тонкий цанговый карандаш. Тот ушёл на всю длину до самой металлической скобки на колпачке. Кто-то из стоявших рядом офицеров протянул ему метрический пластиковый зонд. Глубина дырки воистину впечатляла. Иван вытянул зонд и полез в танковое нутро. Там это «нечто» пробило достаточно критических узлов, чтобы сделать танку нокаут, лишить боеспособности и вообще полностью вывести его из строя, но на этом не остановилось. Поражающее начало этого кумулятивного припаса, казалось, совсем не потеряло своей энергии и полетело дальше, прожгло внутреннюю броневую переборку, выйдя в Си-Си (crew compartment — отсек, где сидит экипаж), затем по длинной диагонали пересекло его, тоже «пробурив» всё, что оказалось на пути, точнее, на его траектории. Одной из пробитых вещей была спинка на подвесном кресле ганнера. Сиди там стрелок, то Ваня имел бы стопроцентный шанс личного знакомства с этим бойцом в прозекторской морга у гостеприимного подполковника Сингха. Именно от этого места были выброшены ошмётки тканей с мелкими фрагментами раздробленной кости — вон они так и красуются подсохшим тёмным пятном на противоположной стороне внутренней стенки корпуса. А в центре — дыра: 2 дюйма глубиной и полтора шириной (5х4 см). А в дыре... «Эй, ребята, тут темно: дайте какую-нибудь лупу с подсветкой!» Ване через люк протянули портативный стереомикроскоп с фонариком и волоконным световодом. Ну, теперь можно и в дырку заглянуть. А в дыре — застывший ярко-жёлтый металл — и никаких следов окисления. На оксид титана не похоже, на берилиевую бронзу тоже, и уж явно не алой латунного ряда. При таких-то температурах ну хоть какая реакция должна быть, а тут чистота, как из металлургической печи. Капелек нет, всё компактно осталось внутри бронеплиты. Чёрт его знает, сколько его там и как глубоко в броню идёт сам пробой. Урановой плите рентген не сделаешь, тут жёстко-лучевая гаммаграфия нужна. Такое — только в Америке. Однако и без неё ясно: танк пробили, считай, по диагонали и практически насквозь. Экипаж легко отделался исключительно за счёт весьма высокой живучести «Абрамсов», да и то лишь вкупе со счастливой случайностью. Хотя поражающее действие этого снаряда-загадки тому же «Пинк-Спрэю» или «Липстику» в подмётки не годится, но пробивная способность намного превосходит их! Чёрт, похоже это не просто важное дело, а очень важное дело!
Ванька надиктовал последние увиденные факты и вылез из танка. Все молча собрались вокруг него, ожидая хоть какого заключения. Понятно, что никакого заключения у Ивана не было и быть не могло. Однако хотелось поучаствовать в профессиональной дискуссии. Ванька начал издалека:
— Джентльмены, если судить исключительно по внешнему виду, то очень удивляет не только пенетрационная сила и практически полное отсутствие споллинга (spalling — специфическое разрушение металла при сквозном поражении брони кумулятивной струёй, своего рода «отпечатки пальцев» того или иного снаряда), но крайне необычен и сам металлосостав кумулятивного элемента. Вы меня извините, но даже без анализа это сильно напоминает обычное золото! Понятно, что это не RPG-22, там никого золота в пустом схлопывающемся сердечнике и в помине нет. Хотя, может, лупанули из какого-нибудь русского «Фагота» последней секретной модификации?
Генерал зло посмотрел на Ваньку, а потом сунул ему пачку свежеотпринтованных компьютерных фотографий осколков — немногих фрагментов снаряда, которые удалось собрать.
— Из «Фаго-о-о-ота»? Скорее уж из саксофона со свистком! Это совершенно новый боеприпас, и поверьте, коллега, такому требуется абсолютно новая пусковая труба. Ни один из переносных противотанковых комплексов мира такое запустить не способен. Коллега, обратите внимание на электронно-триггерный механизм и диаметр обжимного кольца выхода стабилизаторов! Обратите внимание на высокотемпературную перекристаллизацию цинко-хромового слоя на корпусе конусособирающего элемента! Это совершенно не похоже на тандемную гранату русских, что они разрабатывали последние 15 лет. А цвет опаления? А запах? От него до сих пор каким-то «ноксом» несет (NOX — нитратные окислы). Ну, что вы на это скажете? — язвил генерал.
— А что мне сказать? Не коллега я вам. Трудно от трупореза такую металлургию требовать. Я же вам говорил: не тот я эксперт! Я — судмедэксперт. Вот по изотопным вариациям кальция и фтора в зубной эмали я могу определить, из какой местности человек, а вот по изотопным вариациям золота не могу сказать, откуда оно: из сибирской Колымы или куньлуньского Янцзы. Хотя уже ерунду спорол: у золота вроде всего один-единственный стабильный изотоп, тут, скорее всего, следовые примеси, смотреть надо...
В ответ генерал грустно усмехнулся:
— Откуда золото, мы постараемся, конечно, определить, а вот откуда вы — из Управления или из Бюро?
Ванька замолчал, думая, стоит ли при всех называть свою контору, но, похоже, Терри Хьюз и сам догадался:
— Хотя чего я спрашиваю. Нет, вы точно не из разведки! Скорее из «конторы». Уж больно у вас ход мысли «стандартно-конторско-контрразведовательный». Ладно, не серчайте, сейчас мой адъютант подготовит для вашей организации список всех моих подчинённых, уже вовлечённых в это дело, а с гражданскими вы уж сами переговорите. Эти двое — официально заводские представители, инженер по эксплуатации и технический советник из GDLS (General Dynamics Land Systems — компания, выпускающая «Абрамсы»).
Видать, генерала Хьюза несколько задела история с собственным выбором в советники эксперта-медика. Инженер, техсоветник и настоящий эксперт по броне смущённо заулыбались и протянули Айвану свои визитные карточки. Ванька с благодарностью взял визитки, написал на обороте местную контактную информацию каждого и уже собрался возвращаться к Сингху, как генерал Хьюз вдруг снова подошёл к ним и заговорил, теперь уже обращаясь к заводским технарям и эксперту:
— Хотя, если честно, то кто есть кто из «сивиков» на этой войне, и сам дьявол не разберёт. Скажите, вы-то хоть, господин другой эксперт, точно из Кентукки, а то, может, из Вирджинии? В смысле, точно мой коллега из НАРКа*, что в Форт-Ноксе, а то окажетесь каким-нибудь парнем из Лэнгли, ну, там аналитиком из ЦРУ? А вы двое, точно с завода, а то, может, с «фермы»?**
*(*NARC, National Armor Research Center — научно-исследовательский Центр Брони; **"Фермой" называют спецбазу ЦРУ в Вирджинии, а в городе Лэнгли находится её штаб-квартира; в Форт-Ноксе находятся несколько важных объектов Америки — от федеральных хранилищ золотого запаса, стратегических металлов и иных резервов, до военных научно-исследовательских центров и арсеналов.)
В отличие от генерала, Ванька в «чистой» принадлежности гражданских к названным шарагам почти не сомневался: ЦРУшники себя так не ведут, и смущения на их мордах днём с огнём не отыщешь, особенно перед человеком на экспертной позиции. Кого разведчики ещё хоть чуть уважают, так это оперов из ФБР, но никак не лабораторные халаты. Ванька спрятал диктофон, теперь точно всё: осталось только позвонить в Вашингтон в центральный офис своей конторы, чтобы запустить в производство дело о битом «Абрамсе» 70–2–14 по двум независимым направлениям — цэрэушно-разведовательному и фэбээрэшно-контрразведовательному.
Вскоре адъютант генерала передал Айвану распечатку всех военных, участвовавших в осмотре танка или по командной цепочке напрямую владеющих полной информацией об этой истории. Затем вся группа ещё раз подошла к танку, как-то по-человечески похлопывая по броне, словно это была не битая бездушная техника, а некий тяжело раненный живой зверь, вроде боевого слона. Танку пожелали счастливого полёта — на далёкой взлётной полосе заревел заходящий на посадку «Галакси». Если эта громила запросто берёт на борт две-три битых «Тэхи», то вот с «Абрамсом» проблема: до Америки даже этот самолёт-гигант сможет дотащить только один танк. В тягаче пиликнул какой-то электронно-моцартовский аккорд, как на мобильном телефоне, и следом застрекотала рация — аэродромная служба просила подать танк на погрузку. Водитель тягача выглянул из кабины и вопросительно уставился на генерала Хьюза. Тот молча козырнул и махнул рукой: всё, мол, поезжай. Тягач взвыл электрическим стартером стартера, потом высоко рявкнул самим стартером — бензиновым движком, заводящим основной мотор, и лишь затем неожиданно низко уркнул своим основным мощным дизелем. По ушам окружающих, словно некой инфразвуковой волной, ударил его выхлоп, сильный, но вместе с тем на пороге слышимости — такое на близком расстоянии больше напоминает физическую низкочастотную вибрацию барабанных перепонок, нежели звук. Трейлер с «Абрамсом» тихо тронулся и, плотно уминая песок под своими многочисленными колёсами, покатился к взлётной полосе. Ваня смотрел ему вслед и думал о том, как лучше сообщить в Вашингтон об этом деле. Словно читая его мысли, генерал Хьюз подошёл к нему и потряс руку, сказав на прощание короткое наставление:
— Бай-бай, господин эксперт. Кроты кротами, но эту «золотую пулю» вы мне всё же найдите!